В судьбе молодой предпринимательницы – владелицы перепелиной фермы Прияны Фроловой из Набережных Челнов произошел переворот, который смело можно назвать «возрождением из пепла». О том, что помогло ей пережить депрессию, каким бизнесом занимается сейчас и есть ли у нее в меню перепелиные яйца, она рассказала «Челнинским известиям».
– Пандемия жестоко сказалась на вашем бизнесе: в конце 2012 года из-за птичьего гриппа закрыли вашу перепелиную ферму, всю дичь и имущество пришлось сжечь. Известно ли, что стало источником заражения?
– До сих пор конкретной причины нет. Просто взяли и закрыли, не предоставив нам конкретных лабораторных исследований. В течение девяти лет мы развивались, насколько это было возможно, насколько все было максимально реально. Решили – не стоит далее работать, видимо, для кого-то являлись более сильными партнерами по бизнес-сектору. Мы это и сами поняли в конце всего произошедшего. Тот год, честно скажу, был сложным морально и психологически. Слава богу, у меня есть супруг, у него – я. Благодаря поддержке друг друга, пришло принятие этого печального факта.
– Сколько голов птиц и продукции вы лишились? Какова общая сумма ущерба?
– Давайте обойдем эту тему – мне не хочется говорить. До сих пор сердце болит.
– Вам оказали материальную помощь? Помнится, был разговор о сумме дотации в 200 тысяч рублей.
– На счет мужа поступила малозначительная сумма – это все и больше ничего. Нервы пошатнулись у многих. Супруг, как настоящий мужчина, меня берег и успокаивал: «Отпусти ситуацию и не переживай – живем дальше!» Вы знаете, сколько стоила рабочая птицеферма?
– Как сложилась дальнейшая судьба вашего бизнеса: фермы, магазина по реализации продукции?
– Ферму закрыли, и я ее выставила на продажу «под ключ» – с ангарами, земельными участками. Желающие есть, но они предпочитают купить по отдельности – или оборудование, или помещение. Из Омска покупатели приезжали, по-прежнему звонков много. Надеюсь продать, ведь развиваться в этой отрасли я точно не планирую.
Что касается магазина, то его тоже коснулись перемены. Месяца два-три проработали, а потом я полностью пересмотрела эту торговую точку, поскольку ранее у нас был свой, проверенный продукт, а нести ответственность за поставки других производителей я не взялась. Дело в том, что я бывала в убойных цехах огромных аграрных холдингов, на мясокомбинатах и видела из чего и что производят. Я знаю всю подноготную. Поэтому рисковать своим именем и авторитетом не захотела. Сейчас у магазина новый арендатор, кстати, супруги раньше были моими постоянными покупателями, и я их считаю достойными преемниками моих традиций.
– Была ли в период крушения бизнеса поддержка коллег – предпринимателей? Кого больше рядом с вами – друзей или недругов?
– Я из тех, кто всегда старается говорить правду, какая бы она ни была. На данный момент мне 31 год, и за пятнадцать лет моей фермерской деятельности, в роли мясника и тому подобное, я многое что повидала. Было много друзей, цветов, приятных хлопот, слов восхищения – все было прекрасно. Стоило наступить краху, и рядом не осталось никого. Но я в этом жестоком уроке нашла для себя уникальный шанс понять, кто есть кто. Я даже благодарна, потому что именно в тот час люди показали мне свои истинные лица. Я не в обиде ни на кого – как говорится в психологии, у меня просто произошло принятие произошедшего. Благодаря этому – не знаю, хорошо это или плохо, я стала интровертом. Куда бы меня ни приглашали, я не хочу никуда идти, с кем-то встречаться и общаться. Я закончила один этап своей жизни, и понимаю – надо работать тихо, спокойно. По-другому уже не получится. Но в тоже время, раз меня не видно и не слышно, совсем не означает, что корабль стоит. Ни в коем случае.
– У вас имидже уверенной в себе бизнес-леди. Скажите честно, получив удар по любимому бизнесу, вы плакали, впали в депрессию?
– Мне было очень сложно. Когда я осознала, что с моим бизнесом ничего нельзя предпринять или поменять – это уже случилось, я ушла на полгода в депрессию, в себя, в никуда. Вначале старалась отвлекаться женскими штучками: ходила в салон красоты на покраску волос, на маникюр и педикюр. Но со мной это не работает. Нашла другой выход. Не поверите – начала учить иностранные языки, заставляя мозг работать в другом направлении, которое, как мне ранее казалась, для меня было недоступным. Видимо, я человек старой закалки и вместо онлайн-занятий предпочла парту, доску, а занятия вели исключительно педагоги – носители языка. Так, английский «добила» до уровня носителя. Турецкий освоила так, что иногда по просьбе преподавателя заменяю его на лекциях в вузе. Думаю, это говорит о многом, и для меня очень дорогого стоит. Мир турецкого кино стал ближе, с удовольствием путешествую в эту страну и, при необходимости, даже включаюсь в полемику.
– Видимо, прозвучал зов крови, ведь ваш отец родом из Турции.
– Скорее всего, это так. У меня свой темперамент, трудолюбие, понятия честности, сочувствия и справедливости. В период проблем с бизнесом мне было 28 лет, и мне тогда казалось, что со мной поступили несправедливо. Все, что я хотела и наметила для себя, достигла – ставила галочки в своем ежедневнике. Так, я считаю, что во многом разбиралась, могла поддержать любой диалог. Если в ресторане мне подавали недожаренный стейк, могла сказать официанту: «Пожалуйста, унесите и исправьте прокол!», а в ответ слышала: «А вы кто такая?». Приходилось признаваться, что я – шеф-повар. Несмотря ни на что, стараюсь «держать лицо».
– С учетом ситуации, остались ли в вашем меню мясо перепелки и перепелиные яйца? Вы говорили, что из-за аллергии сына в свое время взялись за развитие перепелиного бизнеса.
– Потребительская корзина для моей семьи сейчас выглядит иначе – нет моего любимого майонеза из перепелиных яиц. Не могу даже смотреть на перепелок. Сыну лишь спустя пару месяцев смогла сказать, что мама перепелку в духовке уже не приготовит, вареных и копченых яиц тоже не будет. Сейчас ему 11 лет, уже все в порядке со здоровьем – спасибо за беспокойство. В домашнем хозяйстве, чисто для себя, держим 30–40 птиц, иногда обращаются друзья за мясом и яйцами для своих детей, страдающих аллергией. К тому же некоторые техпроцессы выращивания птицы я сохранила.
– Можете сказать – что самое тяжелое в современном бизнесе? Он мужского рода, как в нем вести себя женщине?
– До сих пор не могу ответить на свой вопрос: «Женщина-предприниматель должна быть умной и страшной или красивой и хитрой?». Моя красота иногда играет со мной злую шутку. Деньги, как считают многие, не столь важны. На мой взгляд, главное – внешность, как в известной пословице: встречают по одежке, провожают по уму. Начинку мы всегда покажем. Но когда перед тобой стоит молодая красивая девушка, а потом «видны» уже мозги, то бывает, что возникает антипатия, непринятие. Такое часто происходит в женском коллективе.
– Каким проектом сейчас занимаетесь? Неужели все пришлось начинать с нуля?
– У нас уже было семейное гостиничное поместье 18 века в Елабуге, и я вплотную им занялась. Вообще, по профессии я – хореограф, мы изучали мировую художественную культуру, историю хореографического искусства. Когда это все шесть лет у тебя в крови, то грех не решиться на свое поместье, не начать просматривать гобелены. У меня дошли руки, и я потихонечку вношу жизнь в новый для себя бизнес.
– У вас есть спонсор или надежда только на себя?
– У меня муж – голова, сердце и душа всего нашего домашнего поместья. Иду к нему за советом, мы сообща обсуждаем новые проекты, развитие бизнеса. Прекрасно, когда муж подбадривает и вкладывается в свою женщину. С гордостью могу сказать, что муж является моим спонсором жизни в течение 13 лет.
– Друзья вас называли «Мадам Ко–Ко», «Fashion фермер». А сейчас какое дружеское имя по душе?
– Хороший вопрос. На работе меня называют Прияна Тахировна, и на этом все.
– Прияна, какой вы себя представляете лет через десять?
– Мне будет 41, и я хочу быть счастливой, красивой, умной. Мне этого достаточно.
